Когда наступает осень - Страница 20

Какая досада, что она не застала Грейс! В сущности, золовка была единственным близким ей человеком. Кому бы еще позвонить? Может быть, Мэри Симпсон? Но та начнет пылко поздравлять ее с обретением независимости, а Линду сейчас эта независимость совсем не радовала.

Линда вспомнила о матери и грустно улыбнулась: не странно ли, что она подумала о ней в последнюю очередь? Прошло довольно много времени с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Ее мать была очень холодной и чопорной женщиной. Может быть, такой ее сделало воспитание и положение в обществе. Но, так или иначе, они никогда не были особенно близки.

И все равно, в любой матери всегда можно найти сочувствие и участие, которые так необходимы Линде сейчас.

Было только восемь часов вечера. Она набрала номер и почувствовала, что ужасно соскучилась по маме. Когда на другом конце провода раздался знакомый голос, слезы выступили у нее на глазах.

— Привет, мама! — сказала она. — Это Линда.

Последовала короткая пауза.

— Какой сюрприз! Как ты, Линда?

— О, со мной все в порядке. Я звоню из Калифорнии. Знаешь, я решила пожить здесь некоторое время.

— В Калифорнии? Ты решила отдохнуть и загореть? Ну что ж, тебе это очень полезно. А как здоровье сенатора? Когда ты собираешься домой?

Линда нервно рассмеялась.

— Ты не поверишь, мама, но я здесь работаю.

В трубке повисла напряженная тишина.

— Что значит «работаешь»? Зачем? — раздался наконец удивленный голос. — И что это за работа?

Сердце Линды упало. Она поняла, что глупо было ожидать сочувствия от своей «накрахмаленной» матери, которая считала, что женщина может быть лишь придатком своего мужа, матерью его детей, хозяйкой дома. А уж светская женщина — тем более.

— Ну, ничего особенно интересного в моей работе нет, — слабым голосом ответила Линда, — но это дает мне возможность самой зарабатывать себе на жизнь.

— Но ты не нуждаешься в деньгах, моя дорогая! — возразила мать с возрастающим раздражением в голосе. — Я уверена, что семья Роя счастлива содержать тебя. Кроме того, ты знаешь, что всегда можешь вернуться в Филадельфию и снова жить с нами. А если ты так уж хочешь работать, то мне как раз необходим помощник в организации выставки для музея.

И она пустилась в пространные рассуждения о том, какое это важное дело — правильно организовать экспозицию, что ни один художник не хочет ей помогать в этом и так далее.

Линда слушала все эти известные ей с детства разглагольствования и все больше и больше убеждалась в том, что никогда уже не вернется к прежней жизни.

— Мама, — поспешно сказала она, — я уверена, что ты выполняешь очень нужную и сложную работу. Спасибо за приглашение, но я еще останусь здесь на некоторое время. Тут так красиво, и к тому же южное солнце… — добавила она.

Но все ее ухищрения были напрасны. В голосе матери зазвучали металлические нотки:

— Конечно, ты можешь делать все, что хочешь, но следует учитывать положение в обществе сенатора Конли. Если станет известно, что его невестка занимается неподобающей работой, это может отразиться на его карьере.

— О, я буду очень осторожна. И не стану информировать газеты. — Линда почувствовала, что в ней поднимается ответная волна раздражения, и поспешила закончить разговор. — Я была рада поговорить с тобой, мамочка. Я буду звонить. Пока.

Очень аккуратно она повесила трубку.

И все-таки разговор с матерью не оказался бесполезным: он заставил Линду еще больше утвердиться в своем решении остаться здесь, жить независимой жизнью в своей собственной квартире. И пусть иногда она чувствует себя одинокой, но то самоуважение, которое она приобрела здесь, стоит того.

Больше она не видела Джейка. Он, очевидно, уехал по делам, и, несмотря на то, что Линда вспоминала его чаще, чем хотелось бы, она была уверена, что поступила правильно. У них не было общего будущего.

Однажды вечером, как раз в тот момент когда Линда подсчитывала дневную выручку, в кафетерий вошел Марк Эвертон и направился прямо к кассе.

— Привет, Линда, — сказал он. — У вас есть время выпить со мной чашечку кофе?

— Да, конечно. Я сейчас закончу.

В этот момент на весь кафетерий прозвучал голос из селектора: «Доктор Эвертон! Вызывается доктор Эвертон!»

Лицо Марка напряглось.

— Извините, Линда. Вызов.

— Конечно, — ответила она. — Я понимаю.

— Я, вообще-то, хотел пригласить вас пообедать со мной в субботу. Здесь недалеко открылся новый ресторан. И я слышал — очень хороший.

— Прекрасно, — ответила она. — С удовольствием.

Когда он ушел, Линда отправилась на кухню, чтобы выпить последнюю чашку кофе. Дорис как раз проводила там вечернюю инспекцию.

— Вижу, твои дела с доктором идут совсем неплохо. Поздравляю. — Дорис вздохнула. — Признаться, здесь многие пытались заполучить его, но, очевидно, больше всех ему подходишь ты.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Линда, наливая себе кофе.

Дорис пожала плечами.

— Ну, твое воспитание, происхождение… Вообще — «уровень».

— Но почему, Дорис?! Я ведь никогда не делала и не говорила ничего такого, что могло бы заставить кого-то так думать обо мне!

— О, тебе и не надо ничего делать. Это видно на расстоянии мили от тебя, понятно по тембру твоего голоса, по одежде. Как говорится — все твое при тебе. И я счастлива за вас. Он действительно хороший парень, этот доктор.

Линда оценила великодушие Дорис.

— Да. Я тоже так думаю, — сказала она.

— Кстати, я предпочла бы, чтобы ты была с ним, а не с Джейком Дикеном. С этим парнем тебя ждут одни неприятности.